Процитируем «Книгу Бытия моего» епископа Порфирия Успенского.

      Епископ Порфирий Успенский в XIX в. по призыву Императорской Академии Наук был послан от государя и от Синода на Восток осмотреть и описать обстоятельства Греческой церкви. В предисловии к первому тому дневников епископа Порфирия Успенского от имени Императорской Академии Наук сказано следующее: «Можно с полною достоверностью сказать, что ни один из последующих представителей России в Сирии и Палестине не ознакомился с этими странами лично, наблюдениями и посещениями, так подробно и обстоятельно, как архимандрит (в епископы рукоположен в 1865 г.) Порфирий» (стр. 10). Этот, как называют его, в высшей степени правдивый епископ, наблюдая все у греков, написал следующее: «Иеродиакон, забравшись в часовню Гроба в то время, когда, по общему верованию, сходит Благодатный огонь, видел с ужасом, что огонь зажигается просто из лампады, которая никогда не угасает, и так Благодатный огонь не есть чудо. Об этом сам он говорил мне сегодня» («Книга Бытия моего: дневники и записки епископа Порфирия Успенского», т. 1, 1841-1844 гг., стр. 671). Это правдивое заявление константинопольского иеродиакона Григория было записано 25 апреля 1844 года. После того епископ Порфирий, будучи в Палестине 4 августа 1848 года, слышал от одного иерусалимского митрополита и записал следующее: «В тот год, когда знаменитый господин Сирии и Палестины Ибрагим, паша Египетский, находился в Иерусалиме, оказалось, что огонь, получаемый с Гроба Господня в Великую Субботу, есть огонь не Благодатный, а зажигательный, как зажигается огонь всякий. Этому паше вздумалось удостовериться, действительно ли внезапно и чудесно является огонь на крышке Гроба Христова или зажигается серною спичкою. Что же он сделал? Объявил наместникам патриарха, что ему было угодно сидеть в самой кувуклии во время получения огня и зорко смотреть, как он является, и присовокупил, что в случае правды будут даны им 5000 пунгов (2,5 млн пиастров), а в случае лжи пусть они отдадут ему все деньги, собранные с обманываемых поклонников, и что он напечатает во всех газетах Европы о мерзком подлоге.
      Наместники Петроаравийский митрополит Мисаил, Назаретский митрополит Даниил и Филадельфийский епископ Дионисий (нынешний Вифлеемский) сошлись посоветоваться, что делать. В минуты совещаний Мисаил признался, что он в кувуклии зажигает огонь от лампады, скрытой за движущейся мраморною иконою Воскресения Христова, что у самого Гроба Господня. После этого признания решено было смиренно просить Ибрагима, чтобы он не вмешивался в религиозные дела. И послан был к нему драгоман святогробской обители, который и поставил ему на вид, что для его светлости нет никакой пользы открывать тайны христианского богослужения и что русский император Николай (I) будет весьма недоволен обнаружением сих таинств. Ибрагим-паша, выслушав это, махнул рукою и замолчал. Но с той поры святогробское духовенство уже не верит в чудесное явление огня. Рассказав все это, митрополит домолвил, что от одного Бога ожидается прекращение (нашей) благочестивой лжи. Как Он ведает и может, так и вразумит и успокоит народы, верующие теперь в огненное чудо Великой Субботы. А нам и начать нельзя сего переворота в умах, нас растерзают у самой часовни Св. Гроба. «Мы, – продолжал он, – уведомили Патриарха Афанасия, жившего тогда в Царьграде, о домогательстве Ибрагима-паши, но в своем послании к нему написали вместо «святой огонь» «священный огонь». Удивленный этою переменою, блаженнейший старец спросил нас: «Почему вы иначе стали называть святой огонь?» Мы открыли ему сущую правду, но прибавили, что огонь, зажигаемый на Гробе Господнем от скрытой лампады, все-таки есть огонь священный, получаемый с места священного». («Книга Бытия моего», т. 3, 1846-1849 и часть 1850 гг.; издание Императорской Академии Наук, СПб., 1896 г., стр. 299).
      В 1884 году Палестину посещал один из ревностных последователей господствующей Церкви А.И. Елисеев и оставил подробное описание, изданное в Санкт-Петербурге в 1885 году отдельною книгою под оглавлением «С русскими паломниками на Святой Земле весною 1884 года». А.В. Елисеев пишет: «Печальное, грустное, скверное зрелище представляет Храм при раздаче священного огня, когда приходится видеть в храме Воскресения у Гроба Господня такие сцены, которые приличны только на торжищах и рынках среди нетрезвых людей. Несмотря, однако, на все свои темные стороны, обряд низведения священного огня (чем бы это последнее ни обусловливалось) производит страшно потрясающее впечатление даже на человека интеллигентного, не только что на толпу таких фанатиков в религии, как паломники или, особенно, православные туземцы Палестины. Видевши и осязавши все детали этого обряда, я вполне соглашаюсь с одним почтенным духовным лицом, которое выразилось о раздаче небесного огня в Великую Субботу следующим образом: «Обряд этот составляет престиж греческой Иерусалимской патриархии; он служит одним из тех могущественных средств, которыми еще поддерживается православие на Святой Земле, чем бы ни обусловливалось низведение огня, какой смысл оно ни приняло бы с течением времени, Иерусалимский патриарх должен сохранить этот обряд за собою как священную ордалию Иерусалимского патриаршего престола... О, сколько бы согласились дать католики за право низводить огонь с небес, которое освящено для греков обычаями веков?». Соглашаясь с первой частью приведенного изречения, я не могу согласиться со второю и, видя ту профанацию святости храма при совершении этого обряда, я приветствовал бы с большою радостью стремление настоящего Иерусалимского патриарха если не уничтожать вполне этот обряд, то обставить его иначе, чтобы он не производил впечатления только своей театральностью и теми страшными картинами драки, крика и смятения из-за обладания священным огнем – зрелища действительно потрясающего, единственного в мире...
      Нечего и говорить, что вера в небесный огонь велика не только среди православных туземцев Палестины, но и среди русских паломников, хотя я и не могу утаить того, что в этих последних уже начинает прокрадываться сомнение, которое они стараются отогнать, но которое невольно заседает в их голове, как и многие другие во время их паломничества. Правда, огромное большинство верует, якобы по личному опыту, что в первую минуту полученный священный огонь даже не жжется, и свою палящую силу получает только после некоторого горения на свече, но зато многие не стесняются высказывать свои сомнения в том, что небесный огонь им кажется чересчур земным» (стр. 290-291). Елисеев невольно высказал то, что накипело у него на душе, и он в другом месте своей книги говорит: «Поставьте на мое место простого паломника. Быть может, он заметит и не все, но то, что он поймет, глубоко врежется в его сердце, представляющем пока еще tabulam rasam, как говорят психологи; и если он, уже вышедший раз из колеи блаженного незнания, будет еще поневоле замечать и наблюдать, то на сердце его явится целый калейдоскоп таких представлений и впечатлений, которые заставят его бежать из Палестины. И таких беглецов из паломников немало на Святой Земле; всякий, кто способен мыслить немного и умышленно, не закрывать глаз перед колющею глаз действительностью, прозревает рано или поздно, увидит все то, что представляет Иерусалим современный, и тогда бежит оттуда в Россию, чтобы не потерять многого из своих религиозных убеждений, не разбить взлелеянных от младых ногтей идеалов, не видеть и не осязать того, о чем он ранее и думать не мог... Спросите любого паломника, возвратившегося из Палестины и пожившего там немного, и он вам назовет одно или два имени поклонников, не вынесших своего креста и бежавших из Палестины... Я приведу только два наиболее рельефные. При мне один купец средней руки из Москвы, приехав в Иерусалим на шестой неделе поста, едва успел было осмотреть святыни гроба Давыдова, как на Страстной собрался внезапно ехать обратно, мотивируя свое решение тем, чтобы убежать скорее прочь отсюда и не увидеть в святые дни всего того, что он успел уже увидеть в несколько дней. «Я боюсь потерять веру, – говорил он. – Я уже и теперь не могу верить так, как верил прежде. Пусть лучше Пасха застанет меня в пути, чем среди греков, которые со Христом, с верою обращаются как с пустыми звуками»... Так и не дождался бедняга даже получения священного огня, торопясь на пароход, шедший в Россию. При мне же в нынешнем году приехала одна генеральша с целью творить добро и подавать милостыню... Она даже не обитала на русских постройках, чтобы не стеснять других. Приехала она на пятой неделе Великого поста и, еле пробывши в Иерусалиме шестую и Страстную, она бежала буквально в первый день Пасхи в Яффу. «Чего я не насмотрелась там! – говорила она. – Виденное превзошло все мои ожидания; я не верила тому, что мне говорили, и я увидела в десять раз более... но почти ничего, кроме безобразия... Бог им судья, а у меня сердце уже не лежит так к Иерусалиму, как прежде; оно не горит верою и любовью при одном представлении о Горнем Граде, при одном звуке его священного имени. Для меня он теперь представляется местом, где даже слишком царят земные стремления». Так мне говорила седая паломница, прощаясь с Иерусалимом.
      Быть может, скажут мне, что это бегут интеллигенты, которые с априорным представлением идут в Иерусалим? Без априорного представления об Иерусалиме как граде, обагренном кровью Распятого, где каждый шаг напоминает о Христе, где все верующие в Распятого должны направлять свои помыслы ко кресту, в самом деле никто из паломников и не едет в Палестину; но спросите вы в консульстве, и оно из своей многолетней практики ответит, что даже простые паломники бегут из Иерусалима иногда перед самою Пасхою, смущенные тем, что им приходилось видеть в храме Воскресения. Я не знавал нынче, правда, ни одного простого поклонника, который бы бежал перед Пасхою, но зато могу привести целый десяток таких, которые после некрасивой сцены низведения и раздачи Священного Огня закаивались ходить в храм Воскресения на все службы Страстной и Пасхальной недель, отстаивая их у себя на постройке и посещая храм Гроба Господня только при прощании с ним, для огромного большинства – навсегда. Я думаю, всего сказанного слишком много чем достаточно для подтверждения того, чем начал я свое скорбное повествование о духовных потребностях нашего паломника. Если этот последний иногда принужден бывает бежать из Иерусалима, что подсказывает ему внутреннее убеждение, то, мне кажется, подобное паломничество может приносить только отрицательную пользу как самому паломнику, так и среде, из которой он вышел. Но пусть даже закроет глаза свои паломник (хотя этого он сделать не может) и помнит только цель, ради которой он подъял свой труженический крест. Пусть не будет видеть он и не замечать мерзости, творимой на месте святе, пусть он в священном трепете будет видеть один Горний Иерусалим и идеальных служителей Храма Господня, и тогда спросите себя: будет ли даже теперь удовлетворен наш русский паломник на Святой Земле с точки зрения своих религиозных потребностей, не пожелает ли он кое-чего еще, чтобы поклонение его Распятому на Гробе Его было более полно и более соответственно его настроению?» (стр. 216-217).
      Итак, получается, что если верить официальному лицу Русской церкви, епископу Порфирию Успенскому, посланному от государя и от Синода в Иерусалим «с проверкой», то называемый сегодня «благодатным» огонь является рукотворным. Причем сначала он назывался «святым», затем монахи, признавшись в подлоге, объявили его «священным», а вот теперь название еще более упростили, «уменьшив меру святости», и огонь теперь называется «просто» «благодатным»... Что можно добавить к этой истории, кроме того, что все тайное всегда становится явным?

      По мнению кандидата химических наук Евгения Барсукова, чудо объясняется легко: "Само "холодное" воспламенение делается достаточно просто. Химия тут возможна различная. Холодный огонь имеют многие эфиры органических и неорганических кислот. В частности, один из таких эфиров (этиловый эфир борной кислоты) легко получить дома. Эфир борной кислоты горит очень объёмным, слегка зеленоватым пламенем, которое не только не обжигает, но даже не греет ощутимо, в нём спокойно можно держать руку. Кстати, этот метод получения холодного пламени перекликается с "нисхождением огня" в том, что после того, как эфир борной кислоты весь выгорит, может начать гореть спирт, а его пламя действительно обжигает". "Серная кислота является наиболее древним достижением химии, и методы её добычи были известны задолго до самого появления слова "химия", — продолжает Евгений Барсуков, — Первые описания производства серной кислоты разложением минералов, содержащих сульфат железа, были найдены у древних египтян. Позолоченные изделия, единственным методом производства которых было использование царской водки (смеси азотной и соляной кислот), широко использовались в греческой и римской цивилизации. Обе кислоты (азотная и соляная) вплоть до прошлого века получались только действием серной кислоты на их соли — селитру и поваренную соль, соответственно. Так что широкая доступность серной кислоты задолго до первых сведений о священном огне — это общеизвестный факт.
      Кстати, к вопросу о доступности именно концентрированной серной кислоты. Используемый алхимиками способ изготовления серной кислоты разложением сульфата железа, собственно, концентрированную кислоту и даёт, так как в начале получается олеум (раствор S03 в H2S04), который потом разбавляется водой. Аналогично получали азотную и соляную кислоты для царской водки, используемой для золочения посуды ещё у древних греков. Разбавленная кислота бесполезна для этих целей.

Теперь об огненном шаре:

      Как я уже говорил, простейшее оборудование, доступное на каждой кухне, требуется для получения эфира. Его же использование не требует никакого оборудования. Например, чтобы получить огненный шар, достаточно смочить свою одежду заранее полученным эфиром, подождать некоторое время, пока он испарится, зажечь. Горящее облако эфира (который сам по себе тяжелее воздуха) будет двигаться с ветром именно так, как показано на фотографиях снисхождения Огня. Различные ароматические эфирные масла умели выделять из растений методом холодного анфлеража с глубокой древности. Концентрация вещества при этом возрастает в тысячи раз, получается очень компактный продукт. Масло диптама горит голубовато-красным огнём. Для многих веществ характерен ярко-жёлтый цвет пламени. В смеси с другими маслами, в т.ч. с обычным лампадным, цвет пламени может получиться каким угодно. Голубой, жёлтый, красный — перекрыт весь цветовой спектр. Как известно, эфирное масло может самовозгораться и гореть не обжигающим огнём на открытом воздухе. Простое лампадное масло (вазелиновое, каковое в церковных лавках продают) не может гореть без фитиля. А с добавлением летучих ароматических масел - может. В этом и состоит разница между горючими и огнеопасными жидкостями. Пламя может бежать по тонкой полоске бензина, пролитого на асфальт, на бетон — никаких фитилей в этом случае не требуется, потому что жидкость достаточно летуча. Горит не жидкость, а пары жидкости над ней. В нашем случае вначале будет преимущественно испаряться и гореть эфирное масло; по мере его убывания начнёт испаряться и гореть вазелиновое, пламя станет горячим.
      Ещё один из вариантов — нагретое диптамовое масло разбрызгивается (из пульверизатора) сверху. Жидкость не горит без кислорода, а при попадании в воздух капли испаряются, загораются (сами, без поджигания!) и падают вниз. (Все три процесса происходят одновременно.) Точного попадания в лампаду не требуется — вокруг неё существует "пожароопасная" атмосфера. Если лампада заправлена соответствующей смесью масел.

Настало время поговорить о самом чуде.

      Христиане утверждают, что огонь сходит от момента воскресения и доныне, но как это происходило, пока могила находилась под языческим храмом, они обычно не утруждают себя раздумьями. И всё же стоит изучить свидетельства христиан в исторической их последовательности. Как эволюционисту мне было приятно узнать, что чудо в соответствии за законами природы и НТП постоянно эволюционировало.
      До конца десятого века огонь сходил на одну свечку, затем стали самовозгораться несколько свечек, но чудо запряталось в Кувуклию, от глаз подальше. Время шло, и в 1724-41 году появились первые свидетельства о не обжигающих свойствах огня. Примерно к этому же времени относятся изменение цвета огня (ярко красного, аки киноварь), до голубоватого и огонь уже приходил не простым возгоранием, но многочисленными бусинками огня на вате, аккуратно разложенной по всему камню надгробия. Хотя порой чудо происходит и старым, проверенным способом. С момента появление фотографии мы начинаем встречать массовые свидетельства о множестве молний, свечений, огненных шарах во время чуда. А что ещё ждать от рассказов людей, видевших чудо в полуобморочном состояние, измученных постом, многочасовым (около 2 десятков часов) ожиданием без сна и нормальной пищи, всматривающихся в темноту и внезапной смене состояния торможения состоянием религиозного возбуждения?

Приведу отрывки из двух свидетельств.

      "В этот момент я получила удар по голове - как выяснилось потом, заранее разбитой бутылкой, и этой разбитой частью бутылка вонзилась мне в голову. Перед глазами вспыхнули молнии, потом появилось свечение, подобное тому, которое было при схождении благодатного огня над храмом Гроба Господня. Начался кошмар. " "Да, мы были в храме; я видела вспышки света, как молний, но не понимала, что это благодатный огонь, я приняла их за вспышки фотоаппаратов. Я один раз увидела, как под куполом все озарилось светом, и только потом поняла, что под куполом вспыхнули "сами" лампады. И люди, которые на балконах стояли, у них тоже сами собой зажглись свечи от благодатных вспышек, от вспышек благодатного огня. Это было так все быстро, что я не поняла, что это уже все. Святейший патриарх передал благодатный огонь, за какие-то секунды мы его получили, наши свечи зажглись от этого огня. И я даже подумала: неужели это все?
(…)
И я так думаю: что ж это такое? Ничего не пойму. А потом уж мне объяснили, что сами собой зажглись лампады под куполом. (…)
Но свет благодатный как будто снизу пошел от кувуклии. Свет шел снизу вверх. Это было перед тем, как святейший патриарх стал передавать огонь из кувуклии.
(…)
Когда вошел святейший патриарх в кувуклию, появились вспышки. Они такие мгновенные, я подумала, это фотовспышки. Но молний я не видела, только вспышки.
Мой муж вес подряд снимал фотоаппаратом. Фотографировал все."
      Жаль, что не смотря на массовые видения и массовые съёмки чуда, в интернете, неожиданно мало документальных свидетельств подобных явлений, а что есть, кажутся глупой шуткой со стороны христиан.
      Но, читая свидетельства можно заметить, что чем более трезво мыслящий человек описывает чудо, тем меньше там остаётся места молниям, огненным шарам и т.п. явлениям.

Холодное пламя

      Холодный огонь имеют многие эфиры органических и неорганических кислот. В частности, один из таких эфиров (этиловый эфир борной кислоты) легко получить дома.
Ингридиенты:
- сухая борная кислота, чайная ложка
- этиловый спирт, чайная ложка
- концентрированная серная или соляная кислота, одна капля.
Все это помещается в блюдце, перемешивается и слегка подогревается на теплой (чтобы можно было держать руку) водяной бане. Выделяющийся эфир борной кислоты можно поджечь (не поднося спичку близко к блюдцу, чтобы не зажечь спирт).
      Эфир борной кислоты горит очень объемным, слегка зеленоватым пламенем, которое не только не обжигает, но даже не греет ощутимо, в нем спокойно можно держать руку. Температура горения - это не фиксированная величина, она зависит от концентрации эфира в воздухе и условий теплообмена. В описании опыта, который можно сделать дома, я привел метод, чтобы увидеть сам факт необжигающего огня, где количество эфира очень мало. В случае использования концентрированного эфира температура может быть намного выше