Для меня это много значило. Я приехал в Израиль в конце шестидесятых, юный сионист из СССР, мало что знавший о судьбе страны, которую я спешил назвать своей. Я обзавелся серой ослицей по имени Линда и ездил на ней по горам и долинам Палестины; так я увидел, что они покрыты грустными руинами сел, забитыми колодцами и разрушенными святыми местами в тени смоковниц и олив. Я спрашивал местных жителей, и они рассказали мне, что тут стояли древние, упомянутые в Библии села. Они были разрушены сионистами в 1948 году, и их жители изгнаны. Потом я встречал и самих беженцев — они остались в своих печальных и убогих лагерях. Евреи не разрешили им вернуться к родным очагам.

Два арабских слова — Накба — изгнание и Авда — мечта изгнанников о возвращении домой — стали ключевыми для меня. Когда я переводил «Одиссею», путешествие Одиссея на Итаку стало для меня Авдой, а Пасха стала сочетанием Накбы — Распятия — и Авды — Воскресения. Этот мем вписывался в мой юношеский сионизм, который, увы, оказался иллюзорным. Мое триумфальное «возвращение» в Святую землю после двух тысяч лет отсутствия оказалось попросту эмиграцией в прекрасную, но чужую страну. Мы, русские и украинские евреи — не обрели свою древнюю родину, но палестинцы утратили свои дома. Моя мечта разрушила их реальность. И я, бездомный скиталец, заведенный в дальнюю даль сионистскими мечтами, захотел возвратить палестинцам их разрушенные дома и села.

Ничего из моих усилий не вышло. Никакого сочувствия к палестинцам у израильских евреев не было и не возникло. Мне пришлось уехать. Но когда я приехал в Крым, я увидел здесь Авду — возвращение изгнанников. В 1989 г. депортированные татары стали возвращаться. Это вернуло мне веру в людей.

Не сгинули, вернулись

Накба — изгнание крымских татар произошла в 1944 г., когда победоносная Красная Армия выбила немецкие войска из Крыма. Вскоре после этого крымских татар загнали в теплушки и повезли в далекие среднеазиатские земли. Их обвинили в сотрудничестве с нацистами — хотя среди них было много смелых и отличившихся солдат и офицеров, сражавшихся в рядах Красной Армии. 15—20% крымского населения было депортировано. Такая была эпоха: американцы — потомков японских колонистов и даже алеутов, англичане и русские депортировали немцев…

Прошли годы в изгнании. Татары не сгинули — они давали образование своим детям, строили себе дома, но не переставали мечтать о возвращении в Крым. Когда прочим народам-изгнанникам разрешили вернуться, татарам в этом отказали. «Вы прижились на новом месте», — сказал им Хрущев. Крым стал курортом, и дома татар превратились в дачи номенклатуры. Но татары не смирились. «Мы не саженцы, чтобы приживаться», — говорили они. И начали долгую, упорную борьбу за возвращение. Устраивали демонстрации в Москве, сидячие забастовки в приемной ЦК.

Они начали свою борьбу до того, как евреи потребовали: «Отпусти мой народ». Татары повлияли на еврейских активистов. Русский еврейский поэт Илья Габай поддержал борьбу татарского народа. Он отсидел за это три года в тюрьме, освободился и покончил с собой от отчаяния. Но крымские татары не только выходили на демонстрации — они активно ехали в Крым. Им не продавали билеты, их не прописывали — но они все равно пробирались и как-то устраивались, упорные, как идущий на нерест лосось.

Когда СССР стал рушиться, центральные власти ослабли, и поток крымских татар резко возрос. Вот тогда я познакомился с бахчисарайским ханом Сервером, смотрителем дворца, и услышал от него рассказы о борьбе татар за Авду-возвращение. Потом я встречался и с другими татарами. Это красивый, общительный, гостеприимный народ, образованный, работящий, характер у них открытый и дружелюбный. Они легко сходятся с другими и находят себе место. Они не конфликтовали с местным русским и украинским населением, в отличие от чеченцев, и установили хорошие отношения с соседями.

На удивление, местные жители их приняли хорошо. В Израиле, представляю, как бы к ним отнеслись, но в Крыму нет расизма. Поначалу местные жители опасались, как поведут себя эти «пособники нацистов», но вскоре они поняли, что татары — хорошие соседи. Они не слабаки, могут объединиться и дать отпор, но татары не искали конфликта. Характер у них куда спокойнее, чем у кавказцев. Они купили или построили себе дома, вписались в крымскую мозаику и стали жить-поживать. От работы они не отлынивали — открыли кафе и столовые и стали кормить народ по сходной цене, а с этим в Крыму всегда было плохо.

Тогда я написал статью о возвращении крымских татар для израильской газеты «Гаарец» и завершил ее пожеланием, чтобы и палестинские беженцы поскорее смогли вернуться в свои дома. Газета напечатала статью, но последнюю фразу вычеркнула. Я перевел статью на русский и отдал в «Литгазету», которая была тогда одной из важнейших центральных газет Москвы. Они напечатали статью — включая последнюю фразу. Редактор «Гаарец» получил письма с протестами от московских сионистов и уволил меня. На этом окончилось мое сотрудничество с этой замечательной газетой, но это еще не все.

1990-й был бурным годом; никто не знал, к чему идет дело. Хитрые татары показали мою статью в центральной московской газете — крымским чиновникам как доказательство того, что Москва на их стороне, и получили немало участков земли на этом сомнительном основании. Поэтому я не расстроился, хоть меня и уволили.

Прошло 20 лет, и я снова приехал в Крым. Будь их воля, население Крыма предпочло бы отойти под Москву; татары выбрали союз с Киевом.

Украинская самостийность оказалась на руку татарам, и их поддержка стала нелишней для украинцев. Конечно, у татар есть проблемы, как и у всех в Крыму. Двадцать лет украинского капитализма решили некоторые старые проблемы и создали новые. В Крыму высокая безработица, высокие цены, приватизация; татары и русские говорили мне, что трудно получить работу в соответствии с образованием. Нужны протекция, связи — а этого у татар пока нет. Но татары более предприимчивы, чем местные русские, так что они справляются.

Татары вернули Крыму его местный колорит; стали модными. Лучший и самый дорогой ресторан Южного берега «Старый Крым» подает татарскую еду в восстановленном татарском дворце с татарским интерьером, хотя принадлежит он московской чете. Татары отстроили старинные мечети вроде «Байбарс Джами». Происходит у них и исламское возрождение — хотя они не были особенно религиозными, на них влияют посланцы из Саудовской Аравии и Турции. Ислам защитил татарскую молодежь от алкоголя и наркотиков, которые бушевали в девяностые годы. Но татарки не закрывают своих прелестных лиц, и бороды у мужчин редки.

Татары — всего 15% населения Крыма, но работают во всех сферах. Они лечат, учат, водят такси и выращивают виноград. Короче, им удалось вернуться и снова найти свое место в Крыму — без гражданской войны, без террора и ненависти. Скоро депортация останется лишь кошмарным сном. И может, посмотрев на Крым, израильтяне тоже поймут, что Авда, возвращение изгнанников, это не катастрофа, но новая возможность для всех. Русско-украинское гостеприимство, щедрость и великодушие по отношению к татарским беженцам напоминают о позоре израильской скупости и злобности по отношению к беженцам Палестины.

Почему их депортировали

Но эта идиллическая картинка имеет и темные пятна. Молодежь атаковала татарское поселение возле Симферополя, татарского ребенка обидели, напряжение возросло. Это ухудшение межобщинных отношений началось в мае 2012 г., когда татарский депутат в Раде предложил законопроект о реституции, характеризующий депортацию как преступление и гарантирующий небольшую компенсацию беженцам, а также возвращение исторических названий селам. Рада отнеслась к предложению с большой симпатией, и фракции были готовы принять закон с незначительными поправками.

Но тут выступил Петр Симоненко, и он сумел развернуть мнение Рады на 180 градусов. Он говорил об измене татар, об их поддержке Гитлера. Он сказал, что депортация была не преступлением, но спасением для татар — иначе, мол, надо было перевешать тысячи татар за измену родине. Его речь перевесила, законопроект был отклонен, отношения татар и русских в Крыму стали заметно хуже.

Симоненко говорил от имени коммунистов, которые не хотели признать еще одно преступление советской власти. Это можно понять. Но что было на самом деле?

Ален У. Фишер, изучавший крымских татар, пишет, что причины депортации неясны. Татары сотрудничали с немцами не больше других народов, оказавшихся в оккупации, не больше украинцев и русских. У них не было своего Бандеры или своего Власова. И немцы к ним отнеслись не лучше, чем к прочим народам, — нацисты сожгли в Крыму 60 татарских сел, некоторые вместе с их жителями. Нацисты планировали истребить или депортировать татар из Крыма, но не спешили с этим, чтобы не осложнять отношения с Турцией, своим потенциальным союзником.

Более того, через месяц после депортации крымских татар были высланы и прочие меньшинства Крыма — греки, болгары, армяне и даже итальянцы. Только евреи, караимы и крымчаки смогли остаться наравне с русскими и украинцами. Фишер так и не смог разгадать загадку депортации.

Я нашел разгадку в Москве, где выплыли некоторые документы того периода. Эти документы ведут к делу ЕАК, Еврейского антифашистского комитета, созданого в 1942 г. для наведения мостов между американским еврейством и советским руководством. Они мобилизовали американских евреев на помощь СССР в борьбе с Гитлером. От них была польза, и Сталин ценил их труд — пока они не пересекли красную черту.

Письмо Сталину

В 1943-м два лидера ЕАК, режиссер Шмуэль Михоэлс и поэт Ицик Фефер отправились в США. Они говорили на идиш, не были коммунистами, были образцом «народной дипломатии», пишет русско-еврейский историк Евгений Лобков. Их хорошо приняли в Америке, и они вернулись домой в СССР, убежденные в собственной значимости. Они поверили, что США будут играть кардинальную роль в строительстве мирового порядка после войны — включая СССР, и что евреи будут играть особую и важную роль в процессе интеграции СССР в Pax Americana. Они решили основать еврейское лобби в СССР, представляющее интересы американских евреев.

15 февраля 1944 г. три лидера ЕАК — Михоэлс, Фефер и Эпштейн написали письмо Сталину и Молотову. В этом письме они требовали отдать Крым евреям. Они заявляли, что Крым должен стать союзной республикой, как Украина и Россия, — Еврейской Советской Социалистической Республикой, с правом выхода из СССР.

Евгений Лобков так характеризует это письмо: «Если бы Сталин хотел разжечь «государственный» антисемитизм — ему для этого достаточно было опубликовать это письмо в центральных газетах «в дискуссионном порядке». Если бы я прочел этот текст в менее авторитетном издании, я бы подумал, что это неловко сделанная антисемитская фальшивка. Такая коллективка не имела аналогов. В военное время, когда Крым все еще оккупирован немцами, руководители ЕАК проанализировали работу советского правительства в отношении еврейского населения, и нашли в его работе серьезные недостатки».

«Письмо предельно деловое. Никаких комплиментов, никаких благодарностей, никаких гарантий. Такое письмо смелые подчиненные пишут начальнику, о котором точно известно, что его вот-вот снимут «по статье». В таком тоне и стиле можно писать и зиц-председателю. По идее — просьба, а по стилю — жалоба в Страсбургский суд».

«Вначале — о холокосте, в котором виновен Гитлер. Логическая нестыковка: холокост устроил Гитлер, а Крым должен отдавать Сталин. Кстати, обвинения в адрес сталинского руководства занимают в письме вчетверо больше места, чем в адрес Гитлера. Подписанты упрекают Сталина: еврейская интеллигенция вытесняется с кафедр, из НИИ, из КБ кадрами неевреев. Затем следует жалоба на крайний недостаток учреждений еврейской культуры».

«Но главное — письмо написано с позиции силы. С позиции силы политической. В 1944 г. умные люди сходились мыслями, что после войны СССР будет в зависимости от США, и товарищ Сталин, если хочет остаться номинальным главой СССР, вынужден будет исполнять заокеанские рекомендации. А эти рекомендации продиктуют американские евреи. План Маршалла уже витал в воздухе. Этот план должен был обеспечить развитие СССР и Европы под американской эгидой», пишет Лобков.

Планы руководителей ЕАК понравились Молотову — его жена Полина Жемчужина серьезно относилась к своему еврейскому происхождению. Когда она встретила Голду Меир, она обрыдалась от счастья и воскликнула на идиш: «Их бин а идише тохтер», «я — еврейская девушка». Другим важным союзником стал Лаврентий Берия, глава спецслужб. Одни утверждают, а другие отрицают, что Берия был родом грузинский еврей. Как бы то ни было, он был настроен проеврейски — и проамерикански. Берия дружил с многими еврейскими учеными, занятыми в ядерном проекте, он лично прекратил «дело врачей» и освободил арестованных в марте 1953 г., после смерти Сталина. Он открыто призывал передать ГДР американцам — в обмен на экономическую помощь. Он знал о планах ЕАК, курировал их и приветствовал принятие плана Маршалла и американскую опеку.

Павел Судоплатов писал в своих мемуарах, что Берия и Молотов контролировали деятельность ЕАК, читали черновик письма Сталину, знали и поддерживали план создания Еврейской ССР в Крыму. Утверждения о сотрудничестве крымских татар с нацистами были основаны на докладах одного человека, Льва Мехлиса, главреда «Правды», комиссара в Крыму, бывшего сиониста. Берия использовал его доклады, чтобы убедить Сталина выслать татар. А на Берию влияли лидеры ЕАК — он обсуждал планы создания еврейского Крыма с американским послом Авереллом Гарриманом в 1947 г., пишет Судоплатов.

Сталин колебался, принимать ли план Маршалла. Сначала он склонялся принять, но затем прочел доклад Дональда Маклина, первого секретаря британского посольства в Вашингтоне и советского шпиона по совместительству. Маклин сообщил в Москву, что цель плана Маршалла — обеспечить американское экономическое господство в Европе. Все фонды будут под американским контролем. Так же считал и видный советский экономист академик Варга, к мнению которого Сталин прислушался. Условиями плана Маршалла были: правительства без коммунистов, доллар как всемирная резервная валюта, открытие рынков для американских товаров. Принявшие план оказались на многие годы под американским игом.

Сталин в конце концов отказался. Его не устроила идея быть номинальным правителем под Америкой. Еврейская ССР в Крыму не возникла — но к тому времени татары, греки и другие малые народы были выселены из Крыма.

Может быть, прочтя это, товарищ Симоненко одумается и перестанет раздувать антитатарские чувства в Крыму. Татары — местное население, они хорошо ладят со своими соседями, их высылка не была делом коммунистов, но объяснялась происками еврейско-американского лобби, а не их сотрудничеством с немцами. Поэтому депортацию можно осудить без ущерба для патриотических сердец в Киеве и в Крыму.

</div>

P/S
Крымчаки — исконные враги русского народа. Это в своей массе — предатели Советского Союза. Обелять их сегодня — очередное преступление перед СССР, русским народом и памятью Вождя. Их зверства в Крыму на порядок превышают зверства гитлеровцев. Мой отец в то время служил на ЧФ, участвовал в Керченском десанте, видел всё собственными глазами. Эта» бедная и несчастная» крымская татарва обязана сегодня молиться на товарища Сталина, потому что он её не уничтожил поголовно, как впрочем и других массовых предателей и изменников, Да… «сколь добрым когда — то был Сталин и в этом лишь был виноват»